О, эта удивительная история о том, как Евгений Дога написал свою неповторимую музыку к фильму за одну ночь. И эта ночь была в Валуево.
И это не случайно. Эта мелодия жила там всегда. Жила среди старых лип, пряталась в развалинах старого грота, угадывалась в журчании весеннего ручейка. Под неё солнечным октябрьским днём кружились в танце золотые листья. Под неё освободившаяся весной ото льда Ликова ликуя и радостно несла свои воды. И мелодия ждала, когда же на Земле родится тот единственный человек, тот волшебник, который смог бы услышать её, чьи тончайшие струны души зазвучали бы в такт с ней. Ждала столетия. Звала, манила его к себе. И вот в эту ночь, словно влюблённые в страстном порыве, соединились Музыкант и его Мелодия. В эту ночь мелодия обрела плоть и стала слышна людям.
По тропинкам парка хорошо пройтись в одиночестве. Но ощущение такое, что ты не один, что идёшь с верным и близким другом. И он как бы невзначай обращает твоё внимание: - Посмотри на эту опавшую листву на каменных ступенях библиотеки. Взгляни на полуразрушенный грот, который так сказочно смотрится в это туманное утро. А этот папоротник, одно название которого достойно пера Гофмана - Цистоптерис фрагилис, как его яркая зелень выделяется на ракушечнике старого грота! И так из года в год, на протяжении десятилетий, приходя в усадьбу, можно открыть для себя новые и новые планы и сюжеты. А уж сколько сюжетов для рассказов могут нашептать чуткой душе дубы, растущие рядом с усадьбой!
Всё это нужно уметь чувствовать, войти в эти чувства как в иной, волшебный мир, и донести до читателя и зрителя языком сказок и легенд, языком удивительных, чудесных фотографий. Кто-то может прожить в Валуево всю жизнь, и так и не знать, какое это магическое место, место силы.
Всё это нужно уметь чувствовать, войти в эти чувства как в иной, волшебный мир, и донести до читателя и зрителя языком сказок и легенд, языком удивительных, чудесных фотографий. Кто-то может прожить в Валуево всю жизнь, и так и не знать, какое это магическое место, место силы.
Берегите Валуево. Не косите там трав, не обрезайте деревьев.
Не вносите ничего нового от себя. Не спугните его незримых обитателей, кружащихся в вальсе, мелодию которого теперь дано узнать и людям. Иной раз, посреди бессонной ночи эти незримые силы ворвутся к постаревшему, измученному людским равнодушием, нищетой и одиночеством поэту, и строки стихов вдруг снова зазвучат, загремят, обрушатся мощным потоком кристально-чистой живой воды, как пробившийся через кубометры глины давно засыпанный источник.
Не вносите ничего нового от себя. Не спугните его незримых обитателей, кружащихся в вальсе, мелодию которого теперь дано узнать и людям. Иной раз, посреди бессонной ночи эти незримые силы ворвутся к постаревшему, измученному людским равнодушием, нищетой и одиночеством поэту, и строки стихов вдруг снова зазвучат, загремят, обрушатся мощным потоком кристально-чистой живой воды, как пробившийся через кубометры глины давно засыпанный источник.
