Интереснейшие исторические зарисовки о владельцах усадьбы Старо-Никольское можно найти в мемуарах современников. Одним из ярких мемуаристов второй половины XIX века стал граф Сергей Дмитриевич Шереметев, владелец усадьбы Михайловское, расположенной в современном поселении Михайлово-Ярцевское. В его воспоминаниях сохранилась меткая и красочная характеристика Ивана Ивановича Мусина-Пушкина, владельца имения Старо-Никольское, расположенного на территории современного поселения Первомайское. Эти воспоминания дополняют историю усадьбы, расцвечивая ее яркими красками жизненных подробностей.
Сергей Дмитриевич Шереметев (1844-1918)
«Говоря о подольских лицах, собиравшихся за обедом в «Эрмитаже», я должен остановиться на Иване Ивановиче Мусине-Пушкине. Мусин-Пушкин был членом первой московской губернской земской управы со дня её открытия в 1865 году. Он был женат на некогда красивой своей двоюродной сестре Варваре Дмитриевне, урожденной княжне Друцкой. Брак был не вполне законный, потому Мусины-Пушкины были между собой двоюродные.
Кончив курс в Московском университете, Иван Иванович Мусин-Пушкин сразу попал в водоворот, предшествовавший освобождению крестьян, и под влияние учений Герцена и его последователей. Он ходил в красной рубашке, будучи отчасти народником, и открыто выставлял своё неверие. Так, во время церковной службы в деревне он в церковь не входил, а демонстративно ложился на траве перед церковью в виде протеста. Он любил казаться главарём и иметь вокруг себя поклонников и последователей. Он был не без дарований, был музыкален, владел хорошим голосом, играл на виолончели и был вообще склонен к разнообразным увлечениям при некоторых мистических наклонностях.
Кончив курс в Московском университете, Иван Иванович Мусин-Пушкин сразу попал в водоворот, предшествовавший освобождению крестьян, и под влияние учений Герцена и его последователей. Он ходил в красной рубашке, будучи отчасти народником, и открыто выставлял своё неверие. Так, во время церковной службы в деревне он в церковь не входил, а демонстративно ложился на траве перед церковью в виде протеста. Он любил казаться главарём и иметь вокруг себя поклонников и последователей. Он был не без дарований, был музыкален, владел хорошим голосом, играл на виолончели и был вообще склонен к разнообразным увлечениям при некоторых мистических наклонностях.
Иван Иванович Мусин-Пушкин (1835-1894)
В заседаниях земских он уже являлся передовым, но не крайним, как прежде, говорил толково и дельно, но не воодушевительно, стараясь быть беспристрастным и любил в свою речь вставлять различные вычурные слова, иногда даже вымученные выражения, которые озадачивали слушателя, внушая в то же время особое внимание к его замысловатым, подчас и тяжеловатым изречениям…
В молодости он много увлекался прекрасным полом и прибегал к различным приёмам, отражавшим некоторую природную искусственность и напуск. Тем не менее, он был внушителен, и его охотно привлекали к себе в союзники.
С годами он стал терять зрение, седел и отпустил себе окладистую седую бороду. У него были все замашки человека, имевшего успех и умевшего побеждать женские сердца.
Каким образом и когда совершился резкий переворот в его мыслях и убеждениях — не знаю, только уже я в моё предводительство застал в нём человека не только религиозного, но и церковного. Говорил он с полузакрытыми глазами, ссылаясь на слепоту, что придавало ему ещё более внушительный вид. Человек он был с состоянием, на словах высказывал большое знание хозяйственного дела, но на самом деле прожил всё своё состояние самым непонятным образом и к концу жизни нуждался.
У него был славный дом на Чистых Прудах, в котором давал вечера и балы, и в заключение продал и его.
Последок жизни его печальный. Он стал искать службы и, с трудом получив её в банке Дворянском и Крестьянском, переехал в Петербург. Но и тут ему не повезло, он не мог акклиматизироваться в Петербурге и тосковал по Москве.
Посещал он наши среды на Фонтанке, встречался с Горбуновым, прозвавшим его «Удушьев Ипполит Маркелыч». Ему под Москвою принадлежало некогда село Старая Никола."
В молодости он много увлекался прекрасным полом и прибегал к различным приёмам, отражавшим некоторую природную искусственность и напуск. Тем не менее, он был внушителен, и его охотно привлекали к себе в союзники.
С годами он стал терять зрение, седел и отпустил себе окладистую седую бороду. У него были все замашки человека, имевшего успех и умевшего побеждать женские сердца.
Каким образом и когда совершился резкий переворот в его мыслях и убеждениях — не знаю, только уже я в моё предводительство застал в нём человека не только религиозного, но и церковного. Говорил он с полузакрытыми глазами, ссылаясь на слепоту, что придавало ему ещё более внушительный вид. Человек он был с состоянием, на словах высказывал большое знание хозяйственного дела, но на самом деле прожил всё своё состояние самым непонятным образом и к концу жизни нуждался.
У него был славный дом на Чистых Прудах, в котором давал вечера и балы, и в заключение продал и его.
Последок жизни его печальный. Он стал искать службы и, с трудом получив её в банке Дворянском и Крестьянском, переехал в Петербург. Но и тут ему не повезло, он не мог акклиматизироваться в Петербурге и тосковал по Москве.
Посещал он наши среды на Фонтанке, встречался с Горбуновым, прозвавшим его «Удушьев Ипполит Маркелыч». Ему под Москвою принадлежало некогда село Старая Никола."
Усадьба Старо-Никольское в конце XIX - начале XX века
